о лошадях

Астрида Беловзорова: «Надо просто любить лошадь. Все остальное приложится»

Идея взять интервью у Астриды Карловны Беловзоровой пришла внезапно. Я вдруг осознала, что молодые спортсмены видят перед собой маленькую женщину с седыми волосами, то тренирующую своих учеников, то стоящую рядом с конем, которого она даже не держит за повод.

Скрытый текст

Они просто стоят рядом, как два друга. К сожалению, легенды конного спорта уходят, а молодежь когда-то спросит: а какая она, Астрида? Я имела счастье не только попасть к ней на урок, не только беседовать с ней, но и на протяжении 10 лет украдкой наблюдать, как она и белый конь Сапнис проявляли чудеса — нет, не дрессуры, а дружбы. Сегодня Астрида в свои 75 лет так же ловко управляется с лошадьми, как и в далеком 51-м.

— С чего началась Ваша история и каким было первое знакомство с лошадью?

— Первое знакомство с лошадью было, когда я родилась. Выросла я в деревне, у нас было хозяйство и свои лошади. Помню, как папа привозил с базара игрушки, и меня всегда радовали именно лошадки. Как-то он привез лошадку на дощечке и колесиках, но уже тогда мне казалось неправильным, что она стоит на дощечке, а не на четырех ногах. Это было неестественно. (по сей день Астрида Карловна предпочитает те вещицы, где есть изображение любимого животного— Примеч. корр.). Мне кажется, что я уже родилась с чувством любви к лошади.

Перед глазами до сих пор стоит эпизод, как я, пятилетняя девчонка, возвращаюсь с пастбища на лошади, а две бабки на телеге смотрят и удивляются, сколько же ей лет? (и было чему — Астрида очень маленького роста — всего-то 1,54. — Примеч. корр.). Сесть на лошадь было проблемой, когда лошадь паслась, я забиралась к ней на шею, лошадь вскидывала голову, и так я оказывалась на спине, надо было только перевернуться лицом вперед.

— Когда и как Вы пришли в спорт?

— В Ригу я приехала ученицей 3-го класса, а в 4-м начала заниматься лошадьми. Как-то дядя узнал, что в Межапарке (Лесопарке) есть лошади, и так я попала на Петерсалас, 9, где тогда находился Рижский клуб всадников. На Петерсалас был очень маленький плац, и потому всадники ездили в Межапарк поскакать по лесным просекам. Принимали в клуб только с 14 лет, но я очень хотела вступить, а было мне 10 лет! На второй же день я попросила, чтобы меня взяли. Смотрели меня старые тренеры, военные с кавалерийским образованием. Мне дали одну из трофейных лошадей, помню, я схватила лошадь за гриву и ловко запрыгнула на нее. Это и стало моим экзаменом. Заплатила вступительный взнос 3 руб. 50 коп. и стала членом клуба всадников.

1 января 1951 г. я пошла на свою первую тренировку. Конюх удивился, праздник ведь, а я думала, что именно праздник — это то время, когда надо начинать заниматься. 2 января уже официально начались занятия, и так постепенно-постепенно я освоила все виды конных дисциплин — и троеборье, и стипльчез, и выездку, и вольтижировку.

— Как удавалось садиться из одного седла в другое, ведь посадка в разных дисциплинах отличается, как и конструкция самого седла?

— Так ведь разных седел не было в те времена. Было одно седло для всех дисциплин. Просто знали, что на конкур (прыжки на лошади) стремена покороче, а на выездку — подлиннее. Есть снимок, где я прыгаю 1,60, а у лошади только-то налобный ремень, трензель во рту, да повод в моих руках… Тогда не было такого количества ненужного инвентаря, как сейчас. Все, что мы имели, нам поставлял Московский шорно-кожевенный завод. Мы, узнав, что так надо, сами стали подкладывать тряпки под подушки седел, чтобы немного приподнять седло для выездки.

Не было и такой роскоши, как бриджи. Мне просто повезло, что моя мама очень хорошо шила. Как-то мне подарили замшу, появилась возможность нашить кусочки замши на штаны. Когда я поехала в Москву, чтобы посмотреть на прокат лошадей, я первый раз привезла в Ригу бинты (лошадям оборачивают ноги от скакового сустава и до бабки бинтом или надевают ногавку. — Примеч. корр.). Мы раньше покупали в аптеке марлю и бинтовали лошадям ноги, а для соревнований разрезали простыни, покрывали ими вальтрапы, чтобы выглядеть праздничнее. Я привезла 20 пар бинтов, и это было настоящее чудо!

— Расскажите о Ваших спортивных достижениях. Сколько раз Вы участвовали в соревнованиях?

— Ой, я и не считала. Первый раз я поехала на всесоюзные соревнования в 1954 г. в Ростове-на-Дону, тогда выступала в дисциплине конкур для многоборцев и заняла 2-е место с разницей в две секунды с Куликовской Татьяной. Сам Буденный пожал мне руку, когда узнал, что эта кроха, как он меня назвал, заняла второе место на соревнованиях… Потом я ездила на чемпионаты Союза, спартакиады, но то были времена командных, а не личных зачетов.

— Пару слов о семье.

— Мой муж Валентин Николаевич Беловзоров сам занимался конным спортом, собственно такова история нашего знакомства. В тот день мы помогали дворнику убирать территорию конюшни, а Валентин зашел в военной форме и представился, что он из Москвы на переподготовке. Он так и не попал в Высшую лигу, но всадник был хороший. Кстати, единственный, кто проехал кросс из Латвии. Позднее он работал инженером-технологом на вагоностроительном заводе.

Что касается меня, то я просто была и остаюсь уникально преданной конному делу. У меня есть дети и внуки, я прожила 42 года с мужем, дай Бог каждому, но ничто не могло заменить мне лошадей в моей жизни!

— Расскажите о Вашей тренерской работе, ведь Вас знают как лучшего тренера в Латвии.

— Тренерской работой занимаюсь с 1956 г. Тогда я была стипендиатом Союза, платили по тем временам большие деньги — 80 руб. Я не была тренером по выездке и только. В те времена не было четкого разделения на конкур и выездку, тогда это была просто тренерская работа. Разделение произошло позднее.

Мои ученицы и сейчас работают и выступают. Среди них Анита Мангале, Сандра Кариса, Агнессе Лиепиня, ее дочка Гинта Лиепиня, Вилия Зелтиня, Айна Малниеце, Инга Леонтьева. Мои ученики сейчас во многом ушли вперед, так, как они сидят в седле на выездке, я сама не сяду.

Я никогда не ошибалась в людях. Но когда-то я подтерла резинкой негативную оценку по физической подготовке одной девочке, так как видела в ней настоящего конника. Да, так нельзя было делать, но из всех детей того набора конником стала именно она — Вилия Зелтиня.

— Как можно объяснить успехи спортсменов тех лет, если они могли проехать и выездку, и конкур, не оставаясь в одной дисциплине?

— Во-первых, не было таких педантичных требований в выездке, как сейчас. Конечно, сейчас едут намного элегантнее. Мы сами знали лишь то, чему нас научили старые тренеры-кавалеристы. В наши дни выездка стала целой наукой.

Во-вторых, тогда все было проще и мы были ближе к лошади. Нас когда-то тренер учил работать поводом так: представляешь, что у лошади трензель во рту, а ты руками держишь повод так, чтобы трензель не выпал изо рта, только это не повод — а две ниточки. Прошлым летом видела, как молодые спортсменки расседлывали лошадей после соревнований, а углы рта у лошадей были в крови. Чтобы у нас такое было? Да никогда! Нас учили чувствовать лошадь и знать ее психологию, чтобы морально помочь ей. А учили нас обыкновенные конюхи и старые тренеры. Это сейчас есть мартингалы, шпрунты, рычаги… Зачем? Нужно добиваться всего своей рукой, чтобы лошадь тебя понимала. Я даже не захожу в магазин с конным инвентарем. Все эти ненужные рычаги, цепочки…

В-третьих, лошади были более всесторонне развитыми, были намного более закаленными. В те времена лошадей на соревнования везли в открытых машинах, а не в коневозках. В конюшне был порядок благодаря образованным и вышколенным конюхам, которые порой могли научить большему, чем сами тренеры. Это не то что нынешние конюхи — денник почистят и считают, что работу сделали.

— Немного о знаменитом Сапнисе. Как Вы научили его тем удивительным номерам?

— Этого серого коня мне подарила моя бывшая воспитанница в знак благодарности. Когда его грузили без меня, он умудрился удрать по шоссе в сторону Ропажи. Он был враждебно настроен по отношению к людям, да и позднее не подпускал к себе чужих. Маленький, беспородный… Его враждебность и сопротивление вызвали во мне желание завоевать его любовь. Я ночами оставалась с ним в деннике, чтобы он доверился мне. Поначалу я просто ездила на нем. К спорту Сапнис был тогда непригоден, так как у него был дефект — он спотыкался. Однако надо было что-то с ним делать, а я ко всему прочему успела немного поработать в цирке. Так все и началось.

Сапнис был тот верный друг, который понимал меня с легкостью. Ему только раз покажешь, и он схватывает налету. Он даже зевал и закатывал при этом глаза. А научила этому просто — как-то увидела, как он зевает, подумала, что надо научить его этому, как трюку. И уловила момент, когда он зевал, прикоснулась рукой под мордой (показывает на лошади) и дала сахар. Через пару раз он выучил. Я скорее делала так, чтобы он думал, будто это он сам показал мне какой-то трюк, и ему это нравилось. Понимаете, не надо лошадь бить палкой по ногам, чтобы она сделала поклон, — надо просто искренне ее любить.

Где я только с ним не выступала! И на Гран-при, и на елочке в нашей школе, и даже в крошечном кафе, куда ни одна лошадь не зашла бы, а он не просто зашел, а еще и выполнил все свои номера — и растяжку, и поклон, и брежневский поцелуй! Всего у Сапниса было 28 номеров.

Что касается успеха Сапниса, то он пришел от нашего абсолютного согласия и понимания.

Ушел Сапнис осенью прошлого года, его кремировали по моей просьбе, вообще-то у нас нет крематория для лошадей. Сделали красивую урну, и я хочу, чтобы его похоронили вместе со мной.

— В чем разница советского и современного конного спорта?

— Не могу сказать, хуже или лучше. Просто тогда нас заставляли влюбляться в душу лошади. Мы не знали международного опыта в те годы. Помню, еще в деревне я увидела в журнале фотографию принцессы Анны, награждающей мальчика в черной каске, фраке, белых брюках и сапогах! Для меня это было просто чудо — такой маленький мальчик в белых брючках и сапогах!

В те времена для нас были идолами московские всадники Петушкова, Филатов, Кизимов, Самосиденко...

Однако наука идет вперед, так и в конном спорте. Растут требования, растут тренеры и спортсмены. Как и вся жизнь, все идет вперед. Привыкаем, кажется, что так всегда и было. Но наше время было лучше нынешнего — потому что была душа лошади и душа всадника. Конечно, каждая эпоха дает свое: эта принесла технику, та — близость и единение с живым существом. А основы остались, как и сейчас, так и тогда нужно было объяснить лошади через руки и через шенкель, что от нее требуется.

Мои тренеры помогли мне овладеть техникой, видя мою любовь к лошади, за что им и спасибо! Знаете, не было в те времена кускового сахара, да и моркови после войны не было, а выдавали нам по 200 г хлеба, так я маме ничего не говорила, сушила хлеб на печке, чтобы утром отнести лошади…

Любовь к лошади на первом месте в подготовке любого конника. Все остальное приложится.

Автор – Беседовала Александра Турчанинова, Рига

Справка

Астрида Карловна Беловзорова родилась в 1935 г. В 1951 г. вступила в Рижский клуб всадников. Проявила себя во всех дисциплинах конного спорта: конкур, выездка, троеборье, вольтижировки. Владеет искусством обучения лошади цирковым трюкам. Является мастером спорта по выездке, пятнадцатикратным чемпионом республики по всем дисциплинам конного спорта, а также судьей и тренером по выездке. Вырастила целое поколение спортсменов, которые удачно показали себя в конном спорте. Была замужем за Валентином Николаевичем Беловзоровым, также занимавшимся конным спортом, имеет детей и внуков. Неоднократно посещала города СССР, была знакома со многими легендами советского конного спорта. Долгие годы выступала с конем по кличке Сапнис («Мечта» в переводе с латышского), который знал около 30 всевозможных трюков. Сейчас продолжает работать на спортивной конной базе Клейсты тренером по выездке.